Упоминания очевидных последствий боевого стресса можно найти с древних времён.

В более поздних войнах его стали называть «слабость солдата», «боевое утомление» и «военный невроз». Название названием, но военные столетиями признавали, что иногда ужасы войны бывают для солдат непереносимыми.

На сегодняшней службе их ожидает ненормированный график, изматывающие боевые задания и длительная разлука с близкими. И когда наваливаются психологические проблемы, то это, без сомнения, настоящие проблемы. Но куда бы солдат ни обратился за помощью, в сегодняшней армии его, скорее всего, направят прямиком к психиатру. А выходит он обычно с психиатрическим ярлыком — «диагнозом», который невозможно подтвердить ни анализом крови, ни рентгеном, ни снимком мозга.

Поскольку в психиатрии нет никаких анализов, которые выявляли бы физические отклонения, в психиатрии не знают, что лечить, и поэтому психиатрическое лечение в основном опирается на догадки; от настоящей науки там очень мало. Но это не мешает приверженцам психиатрии навешивать ярлык «душевнобольной» на сотни тысяч мужчин и женщин в военной форме и подсаживать их на коктейли из мощных психотропных препаратов.

И это развивается настолько бесконтрольно, что сейчас Пентагон тратит 2 миллиарда долларов в год только на психическое здоровье. А расходы Администрации по делам ветеранов на психическое здоровье раздулись до небес: от менее чем 3 миллиардов в 2007 году до примерно 7 миллиардов в 2014.

Это немалые траты на профессию, которая даже не может найти доказательств своих «психических расстройств» под микроскопом.

Полное отсутствие научности в психиатрии иллюстрируется психиатрическим диагнозом «посттравматическое стрессовое расстройство», или ПТСР. Этот диагноз в психиатрии придумали так: взяли нерадостные, но свойственные людям реакции на гнетущую или стрессовую ситуацию, без всяких доказательств провозгласили их «расстройством, требующим лечения», и это стало давать немалые деньги. В 1980 году комиссия психиатров проголосовала за включение ПТСР в «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств» (DSM); сегодня это том в 943 страницы, известный также как «библия Американской психиатрической ассоциации для выставления счетов». Обретя возможность выставлять счета как государственным, так и частным страховым компаниям за лечение ПТСР, в последующие годы были получены миллионы — при этом никто понятия не имеет, что вызывает ПТСР и как его излечить.

Конечно же, если не знаешь ни причины, ни избавления, то лечить можно долго и весьма недёшево. И пока у всё новых и новых ветеранов диагностируют эту призрачную болезнь, индустрия по сбыту ПТСР неумолимо пожирает всё большие суммы из государственных средств. Только в 2005 году 13% всех расходов (274 миллиона долларов) Администрации по делам ветеранов на психическое здоровье пошли на лечение ПТСР, и большая часть этой суммы просачивается в быстро разбухающие карманы психиатрическо-фармацевтической индустрии.

Сегодня около 80% ветеранов, имеющих ярлык ПТСР, принимают психотропные препараты; 89% из них получают антидепрессанты, а 34% — антипсихотики (крайне мощные препараты, разработанные только для самых тяжёлых случаев). С 2001 года надзорными органами по всему миру было выпущено более 150 предупреждений и результатов исследований, касающихся опасных и часто смертельных последствий психотропных препаратов такого рода.

Но в психиатрии не просто зарабатывают миллионы на диагностировании и лечении ПТСР, здесь ещё и проводят исследования препаратов, стремясь химическим путём заглушить нежелательные реакции людей на события войны. А это тоже немалые деньги: только одно подразделение вооружённых сил США потратило с 2006 года почти 300 миллионов долларов на исследования в области ПТСР.

Стремительное развитие ПТСР отчасти обязано тому, что диагностические критерии всё больше и больше становятся размытыми. С тех пор как ПТСР было введено в психиатрическое руководство по психическим расстройствам, границы симптомов ПТСР стали мягче, шире и гораздо всеохватнее.

Сегодня ПТСР диагностируется не только в случаях военной травмы у солдат и ветеранов. Оно превратилось в ярлык, годный для всех — военных или гражданских, — у кого наблюдается неблагоприятная реакция на какое-либо нерадостное происшествие. Результат? Десятки миллионов людей, которые проявляют абсолютно нормальную реакцию на несчастье, теперь получают диагноз — психическое расстройство.